97894c30     

Огнев Николай - Крушение Антенны



Н. ОГНЕВ
КРУШЕНИЕ АНТЕННЫ
А.М. Зайцеву
Глава стремоуховская.
МЕРИН ХИТРЕЙ.
(О том, как Иван Петров Стремоухов не захотел быть бараном.)
4 Ав. 914 г. 12 ночи.
Марсельезу я не пелъ а немцевъ долой кричалъ у сербскаго посольства
зачто меня назвали бараномъ и велели кричать долой Австрию Я хотелъ было
объяснить что не Австрия молъ виновата а больше немцы но в ето время ка-
кой то хлюстъ меня порядочно толкнулъ и сказалъ что я баранъ и ничего не
понимаю. Были и такие бараны которые кричали долой Сербию но такимъ за-
тыкали моментально ротъ было ето 16-го июля я былъ изрядно выпивши и
стехъ поръ маковой росинки небыло ворту до 2-го Августа а 2-го вечеромъ
нашелся одинъ добрый человекъ разыскать выпивки и нашелъ какого то со-
бачьяго пойла точно названия незнаю вроде кюмель-дюпель чтоль хорошо
незнаю стоитъ онъ не въ военое время 65 а заплатили мы 1 р. 40 к. и ве-
лели намъ еще приходить но я решилъ пойти в Аптеку купить цытрованили.
вчера одинъ носачь знакомый моимъ хозяевамъ приносилъ бутылку коньяку
зимулина но нечисто переправилъ на ярлыке стоимость изъ цыфры 3 зделалъ
8 а изъ одного 2 и хоть и хотелось выпить но бараномъ быть незахотелъ
Война мне уже давольно таки надоела куда ни придешъ все провойну гово-
рятъ живутъ больше слухами нежели газетами. Хорошо бы теперь уснуть не-
дели на две а потомъ проснуться и купивъ газету прочитать
(Разгромъ Германской армии Германский флотъ лишенъ рокировки матъ
близокъ)
Пишутъ ли у васъ тамъ какие утки какъ вотъ на етомъ листочке газеты
которую здесь 2 дня печатаютъ
(Вырезка из газеты):
ЗАЯВЛЕНИЕ ГЕНЕРАЛА РЕННЕНКАМПФА.
"Ран. Утру" телеграфируют, что генерал Ренненкампф, уезжая из Вильны,
заявил: "Отсеку себе руки, если в течение полугода не донесу о взятии
Берлина".
Не писалъ я потому что со дня на день собирался удирать ксебе вдерев-
ню то послучаю забастовки нанашемъ заводе и потомъ войны. Немцевъ унас
уволили остались полунемцы Досвидания наша беретъ не смотря на слухи что
у нашихъ рыло вкрови А я теперь переехалъ живу не в Петербурге а въ Пет-
рограде.
И. Стремоуховъ.
Теперь - рассказ:
Сергеичев помирал трудно и долго, тяжко раскарячив ноги. Положили его
у окна, все просил свежего духу. Сергеичева старуха, Настя, плакала за
печкой тихо, по-старчески. Деревенский председатель, Малина Иваныч, во-
шел в избу, сел, закурил. Спохватился, погасил курево о подошву валенка:
и так воздух наперделый.
- Говорил я тебе, Власуха, не гоняйси за девками. А ты все гоняисьси
да гоняисьси. А? Власух!
Сергеичев растопырил белесый рот, стал цеплять воздух зубами, руки
заскребли по подстилке.
Грикуха, сын, как стал с утра посреди избы, упершись макушкой в пото-
лок, так все и стоял; неподвижно смотрел на отца белыми матреньими гла-
зами.
- Посылали за попом-то, Насть? - скучно спросил Малина Иваныч и вдруг
хлопнул по желтому, пахучему тулупу: - Власух, а Власух! А советску
власть сшибать собиралси? Вставай, штоль? Сшибем - не житье, малина бу-
дет, а? Вла-сух!
Сергеичев икнул предсмертно, и председателю стало скукотно и тяжко;
встал, вышел на волю. Здесь, на морозе, томились, но в избу не входили,
страшно: Сергеичев был колдун.
Всем известно было, что помирает Сергеичев от сердечной водянки;
сердце, будто бы, распухло и налилось водой. Это сказал не доктор - до
доктора много верст, никем не меренных - это сказал Шкраб. На горбачевс-
кий хутор, в колонию к Шкрабу стали ходить лечиться с тех пор, как он
дал бабке Пыхтелке пилюль от животного перебоя задором;



Содержание раздела